Дорогой Петр Николаевич!

Вы пишете мне в ответ на моё письмо: "Не нужно устраивать праздник из того, что 50 лет тому назад вошел в ряды Российской Армии один из многих её офицеров. Праздников и так довольно за рубежом. Лучше была бы работа..."

С этим и можно, и нельзя согласиться. Вы правы: праздников у нас чересчур много, но может быть то, что эмиграция отмечает дорогие для неё даты, и способствует сохранению в наших сердцах России и её великого прошлого. Вы сами всегда говорите: "Без прошлого нет будущего". Не будет и России, даже "железобетонной", если в строительство её не положат традиции её национальной истории.

Отметить же Ваш юбилей мы должны! Есть люди, которые уже себе не принадлежат. Отдавши свои силы борьбе и учению других, они сами становятся достоянием народа. У них неизбежны преданные друзья и лютые враги.

И от своих преданных друзей Вы должны выслушать несколько приветствий.

В этом письме я, дорогой Петр Николаевич, не хочу говорить о Вас, как о полководце, администраторе и писателе. Во-первых, обо всех этих Ваших качествах пишут другие, во-вторых, на страницах "Часового" много раз говорилось о Богом данном Вам литературном таланте, о героической борьбе Донского Атамана и о том оазисе порядка, который Вы сумели создать в дни общего затемнения и распущенности на маленьком клочке русской земли. Здесь я обращаюсь к Вам, как к Человеку, которого я близко узнал за пятнадцать лет эмиграции.

Я вспоминаю наши встречи: в Сантени в Вашей маленькой квартирке, за обеденным столом у Великого Князя Николая Николаевича, в Париже за корректурой в книжном магазине Сияльского, в залах Галлиполийского собрания, когда Вы впервые читали нам блестящий и, в сущности, мало оцененный труд "Душа армии", наконец, среди далевицких лесов. Вы всегда были одинаковым. Ваша вера в Россию, Ваша непоколебимая уверенность в торжестве монархии, Ваша горячая преданность Армии покоряли Ваших собеседников и слушателей, кто бы они не были.

Но всё-таки это не самое главное, за что мы Вас так крепко любим. Главное - это Ваша молодость. Да, я не преувеличиваю: именно молодость души и чуткое понимание "молодых", которые не могут соглашаться с теорией официальной "непогрешимости", прививаемой нам в эмиграции. Говорю это без иронии, до иронии ли теперь, когда мы во многом очутились у разбитого корыта... Так вот, дорогой Петр Николаевич, Вы всегда отличались тем, что понимали нас, что чутко воспринимали наши тревоги, наши сомнения. Вы не оставались только "исповедником", но всегда давали мудрый совет, поддерживали бодрость и... заставляли нас благодарить старую Россию за то, что она сумела воспитать таких генералов.

Это - не лесть и не защита Вас против недоброжелателей. Конечно, они у Вас есть. Но есть и искренняя к Вам преданность офицерства. Того офицерства, которое, выстрадав наше военное поражение и беспросветную жизнь в эмиграции, поняло, сколь честно и благородно Вы вели свою достойную и правдивую линию.

Много раз Вы оказывали огромную нравственную поддержку "Часовому". Этим Вы помогали, конечно, не только мне, но и широким кругам зарубежного воинства... И когда будет писаться беспристрастная история зарубежья, в ней найдётся немало светлых страниц, посвященных Вам, Петр Николаевич, за Ваше горение, за Вашу честность, правдивость и понимание жизни.

Позвольте же нам, а я знаю, что "МЫ" - это значительная часть зарубежного воинства, считать Ваш юбилей нашим праздником. Праздником Русского Воинства, борьбы за Отечество, независимого печатного слова, старой традиции и свежей молодости мыслей.

И выразить наше искреннее пожелание Вам - помочь "молодым силам", как Вы сами пишете, обрести своё Отечество и восстановить его в сиянии старой славы и прежнего величия.

Да сохранит Господь Вседержитель Вас ещё на многие годы! Нельзя, говоря о Вас, дорогой Петр Николаевич, не вспомнить Вашего самого верного Друга — спутника всей Вашей жизни, в своё время бросившую для мужа и армии свою блестящую сценическую деятельность, удобства жизни, променявшую блистательный Санкт-Петербург на китайскую границу, поддерживающую Вас в дни испытаний, поистине друга в радости и беде - дорогую Лидию Федоровну. Дай Бог, чтобы каждый русский офицер имел такое счастье в семейной жизни, какое далось Вам, и, конечно, не без помощи Лидии Федоровны сотник Краснов в Абиссинии, есаул Краснов в С.-Петербурге, полковник Краснов у Памира, генерал Краснов в Великую войну, Донской Атаман и теперешний наш Воспитатель, и Учитель всегда являл собою строгий образ благородного офицера, безукоризненного начальника и достойного Духовного Руководителя.

Крепко Вас обнимаю и благодарю за всё то светлое и радостное, что Вы нам дали.

Журнал "Часовой"
г. Брюссель (Бельгия). №242. 15 августа 1939 года