ГЛАВА XVIII. Петербургская служба

 

Прикомандирование к гвардейскому корпусу. — Перемена формы. — Поход в Петербург. — Разъезды по городу. — Маневры. — Случай с молодым казаком. — Полковой праздник. — Перемена формы. — Посещение Дона Императором Николаем Павловичем. — Свадьба Наследника Цесаревича. — Ходатайство атамана М. Г. Власова. — Прибавка содержания. — Переименование чинов в регулярные.

 

Еще 25 июня 1831 года, в самый разгар действий против польских мятежников, полк наш был прикомандирован к Гвардейскому Кавалерийскому Корпусу.

16 декабря того же года последовали мелкие изменения в форме одежды с целью сделать одеяние атаманцев совершенно схожим с одеянием лейб-казаков. Перевязи у казаков повелено иметь вместо черных белые, лядунки с круглым медным гербом, портупеи из юфтовой кожи, сабли с медным эфесом, пистолеты на белом панталере с крюком, пики с голубым древком. Офицерам даны лядунки нового образца и лядуночные перевязи из голубой тесьмы с тремя серебряными полосками и с серебряным же набором.

10 апреля 1832 г. Атаманскому полку приказано было иметь голубые вальтрапы, обшитые белой суконной тесьмой по краям и по углам. У офицеров вместо белой тесьмы иметь широкий серебряный галун.

Очередной дивизион должен был прибыть в 1832 году, и комиссариатской части, тогдашнему интендантству, приказано было озаботиться постройкой всего обмундирования на дивизион Атаманского полка, чтобы полк мог сразу явиться одетый и вооруженный строго по форме.

В мае месяце, как всегда, все шесть эскадронов полка были собраны из станиц под Новочеркасск на обычное майское учение, и здесь было объявлено распоряжение по окончании сбора 1-му дивизиону полка выступить в С.-Петербург, на новую — гвардейскую службу.

1-го июня 1832 года 1-й и 2-й эскадроны нашего полка под командой войскового старшины Андриянова, заслуженного офицера, имевшего Владимира с мечами и золотое оружие, после напутственного молебствия тронулись из Новочеркасска.

В те времена железных дорог не было, и дивизион шел походом на Воронеж, потом на Москву, на Тверь и на Петербург. Хорошо запомнилась атаманцам «петербургская дорожка — шельма лиходейка». Шли по ней два с половиной месяца. Лишь 22 августа с вершины Пулковской горы увидали атаманцы впервые облако темного дыма, новый Исаакий, сверкающий куполом, и кучи каменных домов. Походом учились езде и строю. При выступлении многие лошади были такие злые, что садиться на них можно было только прыжком, и то лошадь долго скакала, била и кусалась. А уже в Москву въезжали в полном порядке на спокойных лошадях. У казаков в те времена устава не было. Строились толпами, атаковали лавами по отцовским преданиям. Но лейб-казакам и атаманцам как служившим наряду с гвардейской кавалерией пришлось учиться по регулярному кавалерийскому уставу. Поэтому-то дорогой казакам показывали повороты и ломку фронта, на дневке офицеры и старые урядники объясняли гарнизонный устав — службу в карауле, рассказывали, как и кому надо отдавать честь.

Для отдания чести тогда казаки должны были снимать фуражку или шапку с головы.

Дивизион шел на Царское село, где располагался на дневке. Иногда в Царском Государь Император или кто-либо из Великих Князей смотрел дивизион на походе.

За два с половиной месяца люди глубоко усаживались в седло, и вид у атаманцев был бравый и молодцеватый.

Проехав городскую заставу, с музыкой (в 1831 году в Атаманском полку был заведен хор трубачей, и число эскадронов вместо десяти установлено шесть) или песнями, заложив пики за плечо, дивизион следовал на левый берег Невы, в Рыбацкую слободу — на то место, где теперь находится Рожковский продовольственный магазин. Там, в ветхих бараках и грязных конюшнях, и разместились в первый раз в 1832 году Атаманские эскадроны.

По прибытии справились, где должны быть помещены полковые знамя и бунчук. 29-го августа вышло распоряжение — хранить знамена дивизиона Атаманского полка в Собственном Его Величества дворце на половине Наследника Цесаревича.

Впервые знамена были туда доставлены 24 октября 1832 г.

Сейчас же по приходе в Петербург началась и петербургская служба дивизиона. Служба эта была двоякого рода — караульная, во дворце, где полк наш занимал внутренний караул наряду с легкой кавалерией, и разъездная. Эта последняя была очень тяжела.

В те времена в Петербурге полиции было мало. Конных городовых и совсем не существовало. Да и сам город был гораздо меньше. У Аничковского моста кончались большие постройки, затем только Литейная и Надеждинская, называвшаяся тогда шестилавочной, были мощены камнем, Дальше за Лиговкой шли грязные пустыри, а там, где теперь стоят наши казармы, находится конная площадь и больница, было моховое болото, поросшее сосновым лесом. Лиговка протекала между болотом и кустарником, и лишь в Ямской и Боровой улицах стояли покосившиеся ямские избы. Много разных подозрительных людей ютилось в этих лесах и болотах под самым городом. По ночам, когда в городе вместо теперешних ярких электрических фонарей тускло мерцали масляные лампы да кое-где горел газ, эти бездомные выходили искать в улицах запоздалого городского обывателя... И боялись они только казачьего объезда. Грязною осенью и холодной зимою ездили казаки, объезжая дозором самые отдаленные уголки Петербурга.

А вернувшись, надо было заняться чисткой коня и амуниции, учиться маршировке, смене караула и сабельным приемам.

Но атаманцы не уставали. Весело маршировали они по городу в караул, весело учились конному строю, распевая лихую песню про свою петербургскую службу:

 

Как во славной во сторонке,

В северной стороне,

Во прекрасной во столице,

В Петербурге-городе,

Над быстрой рекой Невою

Стоит Зимний Дворец

Российского Государя,

Все Романова Царя!

Во дворце казаки служат,

При дверях всегда стоят,

Государь часто проходит,

Им здорово говорит!

А Донцы с охотой служат,

Отвечают весело:

«Московские господа

Завидуют казакам!

Во манеже мы собирались.

Государя дожидались,

Ученьицем занялись.

Государь к нам приезжал,

Сам по фронту проезжал,

Он по фронту проезжал,

Сам разводы начинал,

А покончивши разводы,

Нам спасибо, как всегда!

За разводы отпущал

По полтине серебром,

Мы денежки получаем,

Поздравлять Царя пойдем!»...

 

В лагери дивизион ходил вместе с полками гвардии под Красное село и располагался по квартирам в селе Высоцком.

Маневры тогда бывали большие. Гвардия ходила то к Москве, то к Варшаве, а раз гвардейские полки и с ними два эскадрона атаманцев ходили на маневры вместе с немецкими войсками в город Калиш. В память этих общих с немцами маневров были выбиты особые медали и розданы участникам. Первый год наши казаки робели на маневрах больше, чем на войне. В сражении просто — знай коли, руби, а на маневрах так много генералов, часто приезжают Великие Князья и сам Государь, как не растеряться?

Первые маневры под Петербургом памятны были нашему полку по следующей истории. Наши эскадроны 6-го дня находились в передовой цепи авангарда Московского корпуса. На аванпосты приехал со свитой Государь Император и стал расспрашивать о дорогах и о том, что казак видел у неприятеля. Казак попался молодой, нерасторопный, да и глупый к тому же. Он не знал или не умел объяснить свои обязанности на посту и даже не умел исполнить объявленного ему лично Его Величеством приказания отступить.

За плохое обучение досталось всем. Командующему Л.-Гв. Казачьим полком, в состав которого входил дивизион атаманцев, объявлено замечание, а командир дивизиона — войсковой старшина Карпов, эскадронный — войсковой старшина граф Платов и взводный сотник Янов были арестованы, первый при дивизионе, а остальные два при гауптвахтах впредь до приказания. О казаке и говорить нечего, ему было так стыдно, что он подвел начальников и осрамил свой полк, что лучше бы ему и на свет не родиться.

До сего времени атаманцы не праздновали полкового праздника, потому что это не было в обычае на Дону, но с тех пор как они вошли в состав гвардейского корпуса, где каждая часть имеет своего святого, которого особенно чтят, и нашему полку назначен день праздника.

2 мая 1834 года Государь Император повелеть соизволил днем праздника в Казачьем Атаманском Наследника Цесаревича полку назначить 30 августа, день св. Благоверного Князя Александра Невского.

26 мая 1835 года для нашего полка была установлена следующая форма обмундирования: шапки черной смушки с светло-синим суконным языком, этишкеты и помпон белые, галстук черный, чекмень синего сукна, с выпушкою по воротнику и рукавам светло-синего сукна, куртка светло-синего Цвета, на чекмене и куртке петлицы белой тесьмы, шаровары темно-синего сукна, кушак белый, холщовый, шинель серого сукна, с светло-синими клапанами на воротнике и такими же погонами, сапоги с железными шпорами, эполеты железные, чешуйчатые, с белою бахромою, лядунка черной лакированной кожи, с медною бляхой, перевязь для лядунки белая, лосинная, портупея красной кожи, седло обыкновенное казачье с потником и крышкою, подушка к седлу светло-синего сукна, обложенная белою тесьмою, вальтрап светло-синего сукна, обложенный белою тесьмою, чемодан серо-синеватого сукна, попона серого сукна, перевязь с медным и железным прибором, сабля железная с медным эфесом и кожаным темляком, пистолет обыкновенный кавалерийский, дротик на светло-синем древке, узда, пахвы и нагрудник с медным прибором.

Унтер-офицеры, писаря и лекарские ученики имеют на мундирах по воротнику и обшлагам серебряный галун. Для всегдашнего употребления всем чинам были положены светло-синие фуражки с выкладкою и выпушкою темно-синего сукна, а во время похода и чехлы на шапках из черной клеенки. В 1837 году приказано при чекмене кушаков не носить, а офицерам иметь серебряные шарфы с тремя полосками светло-оранжевого и черного шелка, которые носить при парадной и караульной форме.

В то время как один дивизион нес представительную службу в Петербурге, то участвуя в караулах, парадах и разводах, то высылая разъезды на ночь, остальные два дивизиона жили у себя дома, по станицам, занимаясь землепашеством и разведением овощей и винограда. Лишь раз в год, весною, льготные эскадроны собирались в Новочеркасск для обучения согласно кавалерийских уставов. Да с 1836 года приказано при доме Атамана иметь караул из 1 урядника и 6 казаков. Смена этого караула производилась каждые 15 дней. Чтобы казакам не обременительна была эта служба, на нее назначали казаков ближайших к Новочеркасску станиц: Черкасского, 1-го Донского до Кумшацкой станицы и Донецкого округов.

В 1837 году Государь Император Николай Павлович и Августейший Атаман и Шеф нашего полка посетили Донскую Область.

17 октября вечером прибыл в г. Аксай Наследник Цесаревич и был встречен караулом своего полка. 21 октября Император Николай Павлович сделал смотр собранным в Новочеркасске войскам. Всего было на смотру 2 дивизиона Л.-Гв. Казачьего полка, 2 дивизиона Атаманского Его Высочества Наследника Цесаревича полка, 2 дивизиона Л.-Гв. донской конно-артиллерийской батареи, 22 полевых полка (временно сформированных из наличных офицеров и казаков) и 3 донских конно-артиллерийских батареи. Смотр был очень неудачен. Только атаманцы да лейб-казаки, прошедшие строгую школу, имели воинский вид. Люди остальных полков не держали равнения, офицеры и урядники не знали своих мест, даже большая часть полковых командиров не имели понятия о фронте, к довершению всего Государь обратил внимание на дурных казачьих лошадей, на разнообразную и весьма плохую обмундировку казаков, на всякое отсутствие казацкой молодеческой посадки на лошадях, и вообще, в справедливом неудовольствии своем, Государь сказал атаману Власову:

— Я ожидал видеть двадцать два полка казаков, а вижу каких-то мужиков. Никто не имеет понятия о фронте, а лошади — это не казачьи лошади, это мужичьи!..

Писаного устава казаки не имели. Строй знали только лейб-казаки да атаманцы, изучавшие его по регулярному уставу. Казаки этих полков и обучали льготные сотни на память и, понятно, часто ошибались. Но это несчастье на смотру заставило обратить внимание на войско Донское, и многое в нем переменилось и улучшилось для облегчения казачьей службы.

В 1838 году форма казаков нашего полка была несколько упрощена. Казакам приказано было иметь шапки без этишкетов с общеармейским гербом из белой жести, имеющим спереди в щите медную букву «А» и с отличием «За Варшаву» поверх герба. Эполеты иметь без бахромы, с подбоем светло-синего сукна, вместо лядунок положено носить патронташи из черной юфтовой кожи на 40 патронов и с лосинной перевязью, пистолетные чушки из черной глянцевой кожи, шнуры светло-синей шерсти, портупеи из красной кожи, вместо сабель иметь шашки в деревянных ножнах с медным прибором. У офицерских патронташей иметь крышки светло-синего сукна с перевязью из светло-синей шелковой тесьмы с тремя серебряными полосками. Пистолетные шнуры у офицеров должны были быть серебряные, портупеи серебряные с синими полосками, шашки такие же, как и у казаков. Вместе с тем даны указания относительно укладки вещей во вьюк.

Эти частые перемены формы происходили от того, что генерал-майор Кузнецов весьма часто сносился с атаманом Власовым, заботясь о том, чтобы казакам удобно было на походе. Так, белые этишкеты, висевшие от шапки к плечу, часто цеплялись за саблю или дротик, а при падении рвались, белые выпушки эполет пачкались, а сабли в железных ножнах звенели и мешали подкрадываться ночью — вот почему все эти принадлежности обмундирования и были отменены.

16 апреля 1841 года состоялось бракосочетание Наследника Цесаревича. Петербургским дивизионом в эти торжественные дни командовал войсковой старшина Урасов. Наш эскадрон занимал караул в день свадьбы, и наш же эскадрон сопровождал карету высоконареченных жениха и невесты. В память этого события были отчеканены серебряные медали, которые и были розданы 13 нашим офицерам, участвовавшим в торжествах бракосочетания. Командир полка получил золотую медаль.

Дни этой свадьбы имели большое значение для полка по следующему обстоятельству. На свадьбу в Петербург приехал из войска атаман Максим Григорьевич Власов. После торжественного брачного обеда Государь, обходя гостей, увидел Власова и, положа руку на плечо его, сказал: «Ну, слава Богу, оженили мы атамана вашего. Любите и Атаманшу, как его любите».

— У донцов Вашего Величества любовь к Монарху и Августейшей фамилии его составляет другую религию их, — отвечал Власов. — Семейную радость вашу они примут, как радость собственную свою. Позволь, Государь, в этот радостный для всей России день попросить у тебя особую милость твоим верным донцам! — и с этими словами Власов, опускаясь на колени, подал Государю бумагу.

Император, видимо, был недоволен несвоевременною просьбою, но, любя Власова, принял ее.

Власов просил о прибавке жалованья офицерам. А наши офицеры в то время получали всего 71 рубль жалованья в год и должны были из этих денег одеваться и содержать лошадь.

Просьба атамана вскоре увенчалась успехом. 19 августа вышло повеление уравнять офицеров и казаков Атаманского Наследника Цесаревича полка в отношении довольствия с офицерами и казаками Л.-Гв. Казачьего полка. Производство вести по полковой линии, а не по войску, как то было раньше, и казакам вместо отпускавшихся раньше фуражных на вьючную лошадь по 21 рублю 45 коп. производить ремонтное жалованье по 37 р. 25 коп. в год. Но с этим сравнением с Лейб-Казачьим полком вышло недоразумение. В Атаманском полку, как и вообще в армейских полках, не было тогда чина подъесаула, поэтому начальство и затруднялось каким чином заменить в нашем полку чин штабс-ротмистра, имевшийся в Лейб-Казачьем полку. Разрешение этого затруднения вышло 11 февраля 1842 года, когда Высочайше повелено было переименовать войсковых старшин в майоры, есаулов в ротмистры, сотников в поручики, хорунжих в корнеты, урядников в вахмистры и унтер-офицеров, пятидесятников и приказных — в ефрейторы. Сотников же производить впредь не в есаулы, а в штабс-ротмистры.

<Оглавление

<< Далее >>