Главная

Воспитание армии в атеистическом государстве.
Воспитание "красной" армии



Чем выше идеалы, за которые борется армия, тем доблестнее ведет она себя на войне. Из примеров великих Русских полководцев, Петра и Суворова, из всего быта старой Императорской Армии мы видели, что она боролась за великие невесомые лозунги, лозунги души, а не тела — "за веру, царя и отечество".

Как и чем побудит солдата победить страх смерти государство, отказавшееся от Бога, государство, состоящее из людей, не верующих ни в Бога, ни в вечную загробную жизнь? Такому государству остается лишь опереться на любовь к Родине и на необходимость жертвовать собою во имя ее. Так во Франции — "Honneur et patrie" — "честь и отечество", — стоящие на французских знаменах, являются главными возбудителями чувства воинского долга.

Но, когда началась великая война, когда перед миллионами призванных на защиту Родины и ее чести запасных встал страшный призрак смерти, заглохшие, забытые и запыленные храмы наполнились. Люди на папертях стояли на коленях, ожидая благословения священника. Люди, с детства не бывшие в церкви, жаждали исповеди и причастия. Аббаты и кюре, призванные в ряды армии рядовыми солдатами, по требованию полков исполняли обряды над умирающими, хоронили умерших, а для живых служили мессы. Сама жизнь внесла поправку в то, что было упущено. Люди, готовившиеся к смерти, жаждали услышать великое слово о том, что смерти нет и что смерть тела за Родину дает бессмертие души. В эти годы войны не говорили, что быть священником sale metier — грязное ремесло. Но, напротив, жаждали молитвы и утешения...

В государстве, отрицающем не только Бога, но и идею Родины, каким является Советская республика, совсем не остается моральных средств влиять на солдата. Вот что пишет в июле 1927 года, человек, близко наблюдавший жизнь красной армии:

"Дисциплина есть, но она поддерживается не любовью к службе, не гордостью защитников революции и демократии с прибавлением всей малопонятной красной словесности, а только страхом перед репрессиями и ссылкой, которая теперь часто применяется. Полная индифферентность к своим обязанностям, а подчас и предательское к ним отношение с точки зрения служебных требований царят среди рядовых красноармейцев, и ясно, что никакая определенно коммунистическая идея за или против войны не расшевелит их на активность."

Красноармейская памятка учит:

"— Долой любовь к ближнему, нам нужна ненависть. Мы должны уметь ненавидеть. Только этой ценой мы завоюем вселенную.

— Религия и коммунизм несовместимы ни в теории, ни на практике.

— Мы ненавидим христиан. Даже лучшие из них должны рассматриваться, как наши худшие враги. Они проповедуют любовь к ближнему и милосердие, что против наших коммунистических принципов. Христианская любовь есть помеха развитию революции.

— Мы покончили с земными царями, займемся теперь царями небес..." Эти призывы не новы. Они заимствованы из еврейского Талмуда. "— Не жалей их (христиан), — значится в книге раввина Маймонида, Гильхош Акум Х.И. — Написано: не жалей их. Так, видя, что акум (христианин) погибает, — тонет, например, — не подавай ему помощи. Если ему угрожает смерть — не спасай."

В книге Мехильта, в главе Бешалях написано:

"— Лучшего из гоев (христиан) умертви, лучшей из змей раздроби мозг." В книге Софорим сказано: "справедливейшего из неверных лиши жизни". Это учение ненависти плохо прививается красноармейцам, особенно вышедшим из крестьянской семьи, где в течение тысячи лет звучала проповедь любви к ближнему. Поэтому красноармейцу внушается страх самых ужасных для него последствий поражения. Ему говорят, что всякий, кто победит красную армию, будь то белая армия или иностранные войска, круто повернет все. к "старому режиму". Этот "старый режим" рисуется самыми мрачными чертами. От крестьян -де отнимут землю, сделают их крепостными, рабами помещика, рабочих закабалят на фабриках, голодом и побоями заставят работать более двенадцати часов в сутки. Эту мысль коммунисты внушают обществу с неумолимой последовательностью и жестокостью. Не так давно в красноармейской казарме был такой случай. Красноармеец в присутствии политического комиссара сказал:

— Раньше-то лучше было!

Комиссар выхватил револьвер и со словами:

— Тебе прежнее больше нравилось, так вот тебе! — уложил его на месте. Все духовное запретно для красноармейца. У него нет ни воспоминаний о славном прошлом, ни надежды на светлое будущее. Жизнь — это сегодняшний день. Живи и радуйся им. Если тебя погонят на войну или в карательную экспедицию, там тебе все позволено. Бери, грабь, насилуй женщин, обжирайся, упивайся вином, — ты победитель, тебе все можно. В этом смысл войны. За это ты платишь страданиями и жизнью. Если повернешь — комиссар тебя пристрелит. Если побежишь — свои пулеметы по тебе хватят. О будущей жизни не думай: ее нет.

В Петербурге устроен крематорий. Красноармейцев водят туда, чтобы показать, как сгорает человеческое тело и ничего не остается. Значит, и души нет. Широко публикуются опыты скрещивания человека с обезьяной, вовсе не в научных целях, а только для того, чтобы сокрушить библейское сказание о сотворении мира, чтобы вытравить понятие о Боге и душе. Все это достаточно глупо, но на психологическую толпу глупость действует всего сильнее.

Коммунистическая власть устраивает перед многолюдной толпой, толпой в несколько десятков тысяч человек, показ ные маневры. Пускают газы, мечутся люди в противогазовых масках, скрипя и гремя движутся танки, в небе реют аэропланы, крадутся в дымовой завесе цепи, скачет конница, тянут громадные пушки. Все это так нелепо поставлено, что с военной точки зрения это недостойный балаган. Но балаган этот действует на толпу, он внушает ей представление о советской мощи и о непобедимости красной армии.

В толпе говорят: "Разве при царях нам это показывали? Разве при царях мы такое видали?"

Коммунисты — большие знатоки психологии толпы.

Они неустанно внушают обществу порабощенной ими России, что они непобедимы, что их армия великолепна, что если бы они были побеждены, то все те, кто теперь имеет землю, потеряют ее, понесут наказание за все совершенное, и этот внушаемый массе страх ответственности и еще худшего будущего заставляет ее терпеливо сносить все ужасы настоящего.

Красноармеец воспитывается исключительно страхом. Это не Фридриховское — "надо, чтобы солдат боялся палки капрала больше, чем пули неприятеля". Это — поставление красноармейца перед выбором: "Пойдешь вперед — может быть, смерть, а может быть и вывернешься как-нибудь. Не пойдешь — смерть наверняка".

Мы не можем себе представить, какой страшный, беспросветный мрак, какой неистовый ужас царят в красноармейской душе. Это такая пустота, которую не зальешь никаким самогоном, не заглушишь никакими насилиями над женщинами, никакою гульбою. Их новые песни грубы и дики; их развлечения низменны, впереди у них ничего. Будущего нет. Их слава — темная, кровавая слава, без лучезарного слияния со светлой славой их предков, без оправдания в будущем. В этом кроется мужество многих из них и их военная сила. Это мужество отчаяния, это сила страшного своей пустотой сознания: "ничего больше не остается делать, как сражаться и умирать". Это состояние духа красноармейской массы отлично, резко и точно изображено в книге советского писателя Бабеля "Конармия".

<<Оглавление

<< Далее >>


Hosted by uCoz